Предисловие

В данном тексте мною описаны пять моих прошлых жизней за последние две тысячи лет, память о которых вернулась ко мне около девятнадцати лет назад, когда и мне было столько же. Картинки памяти стали всплывать в ней медленно, но настойчиво, сначала как непонятные, чуждые видения, неизвестно как появившиеся в моём сознании, потом всё более отчётливо и ярко, возвращая в мой мозг понимание того, что в них, ведь, моя боль, мои страдания, мои слёзы! Память шла потоком не связанных, поначалу, друг с другом, образов разных эпох, перемешанных, оборванных кусков кадров немого кино, снова и снова повторяясь, накладываясь друг на друга, и опять повторяясь уже с новыми деталями и подробностями. И лишь потом из них стала складываться мозаика великого полотна жизни с участием моей, разорванной на куски, души. Не знаю, как я выдержал всё это, находясь в подвешенном состоянии между мирами более двух недель, пока информация шла на мою бедную голову потоком прибивающего к земле водопада, и потом ещё долгие-долгие месяцы, медленно переходящие в годы, по капле долбило мою душу, каждой новой каплей пронзая её насквозь, сотрясая до слёз, навзрыд. Ведь не в интересных, странных, пугающих картинках был весь ужас, а в том, что все они были омыты моими слезами, моей давно забытой, вырванной из памяти болью, стёртой забвением и пришедшей ко мне опять, болью всех, кого я потерял безвозвратно.

Читающий эти строки, остановись! Ты находишься перед рубежом, за которым твоё мировоззрение потеряет свою материалистическую основу. Ты стоишь перед дверью, о существовании которой мало кто думал всерьёз, считая это невозможным и от того бессмысленным, мог догадаться, что она существует, должна существовать, тем более смог заглянуть за неё, почувствовать то, что сокрыто за ней.

И замок на этой двери — наше сознание, перекрывающее возможность бросить свой взгляд за её горизонт, каменной глыбой разума придавившее нас к земле. Ибо за ней — безвременье. За ней — видения, — из темноты, пустоты, мрака. Видения почти погибшей, растаявшей, растворившейся в этой пустоте памяти.

За ней — призрак давно минувших веков, воскресший из небытия, чтобы вернуть память о смысле сущего, и вновь раствориться в пустоте. Ты почувствуешь его боль, его страдания, ты увидишь его забвения и его пробуждения. Но хочешь ли ты пройти заново его жизни и умереть вместе с ним? Снова, и снова, и снова…

Прошлое… Оно существует только в памяти. Даже то, что случилось секунду назад — уже прошлое. Его уже не вернуть, как воздух, выдохнутый из лёгких, как слезу, упавшую со щеки. Было оно, или нет, можно судить лишь по последствиям, оставленным в наших душах, проявляющимся в данный момент. Но если последствия тех давних лет не ощущаются, а время стёрло эти события из нашей памяти, значит ли это, что их и вовсе не было?

Как тяжело даются эти воспоминания!.. С какой болью… Как будто что-то огромное встаёт перед тобой, тёмное, пугающее, неизвестное. И вдруг внутри него появляется свет, и словно обрывки поблекшего от времени, землистого оттенка кадры чёрно-белого фильма, встают в затуманенном сознании картины давно забытого прошлого, принося из своей глубины только боль и скорбь того, чего не вернуть…

Мы все — древние, как придорожная пыль. Наш опыт огромен, но он не даёт нам никаких преимуществ, опять и опять заставляя повторять всё те же ошибки. Знания наши безграничны, но они растворяются во времени так же быстро, как песочные замки в морской пене, а мы ищем их повсюду, везде, где можем, вновь и вновь, не осознавая, что они уже давным-давно внутри нас самих, в глубинах нашей памяти. Наша душа постоянно обтачивается условиями окружающей среды, бытия, культуры, каждый раз всё более превращаясь из необработанного алмаза в бриллиант, сияющий новыми, неповторимыми гранями новых жизней, но только оставаясь наедине с самим собой, понимаешь, что она практически не меняется, и твои первобытные страхи составляют её суть. И сам ты с ней ничего сделать не можешь! Только дух мечется во мраке, пытаясь отыскать свет, да душа печально взирает на это. Как будто, распалив огромный костёр жизни, мрак ночи отступает, но по мере угасания огня темнота вновь надвигается, — неотвратимо и безысходно. И когда огонь угасает, начинаешь видеть звёзды и понимаешь, что эта ночь сродни вечности, а твой огонь — только миг. Огонь колеблется, трепещет, меняет свои оттенки, свою форму, свои очертания… Но только когда остаются одни угольки, ты понимаешь, что та ночь, которую огонь хотел отогнать от себя, отодвинуть, остановить, — и есть истина.

Человек — крайне неустойчивая система. Разум его колеблется и идёт волнами, как водная гладь. И когда в неё бросают новые камни знаний, они сразу же уходят на дно, в ил, оставляя на поверхности только круги недоумения. Его сознание качается из стороны в сторону, как молодой тростник на ветру. Его дух трепещет, как молоденький листочек на ветке дерева жизни, дрожащий на своей тоненькой ножке, которую он воспринимает за весь материальный мир, казалось бы, твёрдый и устойчивый, пока существует между ними эта трепещущая связь. Но стоит ей разорваться, и вся только ещё стабильная система рушится. И несёт ветром мёртвый и неподвижный листок в океан забвения. В небытие…

Нет боли, которая не проходит? Если бы она не проходила, то и жить было бы нельзя? Нет! Боль не проходит. Она остаётся в нашей памяти навечно. Это только мы умираем, забывая эту боль, забывая свою память, забывая себя. Ничего не проходит! Всё остаётся таким, каким было, и не меняется. Лишь время раскрашивает наши жизни во все цвета радуги, как будто маленький ребёнок, думающий, что ему хватит мелков в кармане, чтобы зарисовать черноту асфальта. Только время — единственное, что меняется по существу. Оно меняет всё, что находится вне нас. Оно всё превращает в ночь… И только память слабым огоньком мерцает где-то в глубине наших страхов, не давая уснуть разуму, пробуждая нашу душу в поисках смысла своего существования.

Что такое жизнь? Лишь сказка, в пересказе глупца… Что значит наша любовь? Только тот, у кого жизнь его памяти коротка, может считать любовь вечной. Через время мы умрём вместе с ней. Что будет она значить для нас Там? Она, как и все чувства, умрёт вместе с нами. И дай Бог, если останется хотя бы память. И печаль…

Мы все одиноки в этом мире: приходим в одиночестве, и уходим одни, оставаясь один на один с Богом. Если очень повезёт, мы унесём с собой в могилу лишь несколько обрывков воспоминаний. И больше ничего.

Остановись и подумай, стоит ли тебе открывать эту дверь, стоит ли идти дальше, — за черту теней, чтобы лишь краем глаза увидеть, что сокрыто за ней? Стоит ли ломать твоё, может быть уже устоявшееся и закостенелое мировоззрение? Ведь заглянув туда, обретаешь только боль и страдания; там то, чего нельзя вернуть, а можно лишь забыть и не вспоминать никогда. Знания увеличивают скорбь. Подумай, зачем они тебе в этом, и без того скорбном, мире? Пока есть возможность остаться в неведении…

…Наша жизнь — это наши воспоминания. Наша память — это и есть мы сами. Лишённый памяти — мёртв…

Описание моих жизней я расположил в том же порядке, в каком они стали возвращаться в мою память.

Часть I

Большой, просторный, слабоосвещённый зал в средневековом стиле: голые стены, сложенные из кусков дикого камня на известковом растворе, дубовые балки перекрытия второго этажа. Большой дубовый стол, несколько тяжёлых грубых стульев — вот и вся меблировка. В огромном, почти во всю стену, камине медленно догорают поленья, и, глядя на них, так же медленно и неотвратимо приходит понимание того, что жизнь прожита…

Посреди этого зала, в полутьме, стоит мощный, крупный, весьма высокий для своего времени мужчина лет пятидесяти, глубоко погружённый в свои мысли. Вся его фигура является как бы продолжением этого большого зала с пустыми стенами из дикого камня, тяжёлой дубовой мебели и огромного камина с почти догоревшими поленьями. Только маленькие угольки светятся в глубине пепла, только в глубине глаз мерцают отблески далёкого, большого огня.